Мои публикации

В имени основоположника XII династии (Среднее царство) Аменемхета I вместо Монту впервые появляется уже имя Амон (скрытый), поскольку к тому времени этот космический бог родом из Магны (Гермополя) был принят Фивами и отождествлен с Монту и Ра, которого фараоны (начиная с V династии) избрали своим покровителем. Начиная с XXVIII династии (Новое царство) его культ приобретает всеегипетский государственный характер. Теперь он отождествлен с Птахом и Атумом, стоявшим во главе Эннеады - девятки важнейших богов культового центра Гелиополя, где были созданы древнейшие тео- и космогонии. Это бог воздуха - Шу, влаги - Тефнут, земли - Геб, неба – Нут и четверо детей Геба и Нут - Осирис, Исида [III], олицетворение злого начала - Сет или Сетх, Сутехи его жена Нефида. По новой версии сотворения мира первобытный хаос Нун породил Атума (в переводе совершенный), который путем мастурбации сам себя оплодотворил и затем выплюнул изо рта близнецов Шу и Тефнут, которые в свою очередь, уже естественным путем произвели Геба и Нут. Таким образом, объединенное божество Атум-Амон-Птах-Монту-Ра становится царем богов и получает статус демиурга - творца всего сущего. Теперь до единобожия остается всего лишь шаг.

Процесс укрупнения государства всегда был связан с многочисленными войнами, которые вели Фараоны, стремясь захватить места добычи золота и других металлов, предметы роскоши и невольников. Их требуется все больше в поместьях и дворцах царя, аристократии и жрецов, образующих богатую и влиятельную касту. Трудовой люд не только не пользовался плодами этих завоеваний, но, напротив — еще больше страдал от новых податей и повинностей. В конце этого периода вспыхнуло мощное восстание, и государство Верхнего и Нижнего Египта снова распалось на мелкие княжества, ведшие между собой непрерывные войны.

После того, как примерно к 2140 г. до н.э. Ментухотепу I удалось заново объединить Север и Юг Египта, в обновленном государстве начался новый расцвет, прерванный на короткий по меркам египетской истории период (108 лет) вторжением семитских племен гикососов [IV], завоевавших Египет с молниеносной быстротой, благодаря применению колесниц, запряженных лошадьми, которых египтяне тогда еще не имели. После изгнания захватчиков постепенный рост могущества Египта продолжился. Правление Аменхотепа III (“Величественного”) отметило высшую точку богатства и могущества Египта. Он был повелителем всех царств в Палестине и Сирии, египетские гарнизоны контролируют финикийские порты, войска добрались до Евфрата. Его царство включало многие территории современного Судана и Ливии. На юге царство достигло четвертого порога Нила, учреждена новая провинция. Оттуда в казну течет золотой поток, финансирующий храмы и дворцы, армию, чиновников и вассалов. Вместе с политической мощью государства и могущества фараонов рос и статус Амона - главного из фиванских богов.

Однако людские ресурсы вскоре были полностью исчерпаны. Возможно, что именно это вынудило фараонов XXVIII династии - Аменхотепа III и IV перейти от политики экспансии к миру с соседями и началу борьбы с разбогатевшим верховным духовенством Фив и аристократией за укрепление своей власти и влияния внутри страны. Аменхотеп III и его жена Тэйе (Taye), женщина не царского рода, правившая за него последние 6 лет, пытались ограничить влияние верховного жреца путем интриг, однако не смогли объявить ему открытую войну, так как в стране им не на кого было опереться, а народа с его революционными традициями они боялись.

Их единственный сын, будущий Аменхотеп IV, рос хилым и болезненным, чувствовал себя совсем чужим в атмосфере дворцовых интриг и торжественных церемоний. Изображения на фресках говорят о том, что у него была чрезмерно большая по сравнению с телом голова, тяжелые, сонные веки, сентиментальное выражение лица и пухлые женские губы. Молодой Аменхотеп вступил на трон в 1375 г. до н. э., когда ему исполнилось 14 лет. Так как до совершеннолетия ему не хватало еще двух лет, то начало его царствования прошло под регентством аристократии и жрецов, которые, вероятно, дали ему почувствовать свое политическое превосходство. Поэтому не исключено, что в эти годы несамостоятельного правления он начал задумываться о причинах такого положения вещей.

По обычаям египетского двора его рано женили на красавице Нефертити, полностью оправдывавшей свое имя, дословно означающее «приход прекрасной дамы» или «красота грядет». Судя по ее скульптурному портрету из раскрашенного известняка, выполненнму мастером-ваятелем Тутмесом, она была девушкой с нежными чертами лица, лебединой шеей и миндалевидными глазами, полными неуловимой мечтательности. Родителями ее не были родовитыми: отец - непервостатейный чиновник Эйе (Aye) из города Коптос, ставший затем жрецом Атона в Фивах, и Тии (Tiy), дальняя родственница Тэйе, матери Аменхотепа IV. Нефертити обладала сильным характером и полностью разделяла его преданность атонизму и последующий отход от традиционной египетской религии , легко (для египтянки, конечно) отметая предрассудки. Именно она как подруга и соратница реформатора-бунтаря могла сыграть чрезвычайно важную роль в духовном развитии молодого фараона.

Получив трон, Аменхотеп IV проявил интерес к невиданному ранее богоискательству, повелев участвовать в дискуссии и своей возлюбленной жене Нефертити, отцу ее Эйе, и, возможно, даже и Маю - Верховному жрецу Амона. Предметом дискуссии было выяснение вопроса: кто же из богов Египта был истинным Создателем мира? Из чего состоит правещество жизни? Каков глубинный принцип, объединяющий мир? Кто одухотворяет землю, воздух и воду? Кто дарует утро и, закрывая глаза, погружает мир во мрак ночи? Попытки познать это граничат с кощунством. Однако в школе жрецов солнечного храма в Ону с давних времен существовала тенденция, направленная на разработку представления о едином вселенском боге, с подчеркиванием этической стороны его существа. Маат, богиня истины, порядка, справедливости, была дочерью солнечного бога Ра. Уже при Аменхотепе III поклонение солнечному богу приобрело новый размах, вероятно, в порядке соперничества с властно распространившимся культом фиванского Амона. В результате Аменхотеп делает выбор в пользу Ра, принимая тезис о том, что источник жизни - не «местечковый» Амон, а Солнце – Ра и его свет, единый во всей земле.

Молодой фараон увидел здесь удобную возможность сломить могущество фиванских жрецов и их сторонников-аристократов. Поэтому, став совершеннолетним, он объявил себя первосвященником старого бога солнца Ра. Но то, что в начале имело чисто политическую окраску, вскоре приобрело глубокий религиозный смысл, и старый бог Ра отступил перед идеей более абстрактного бога, для которого было заново извлечено на свет прадревнее имя солнечного бога Атон. По звучанию оно похоже на Амон и Атум, хотя само слово «атон» египтяне того времени использовали лишь для обозначения солнечного диска. Так молодой правитель нашел то религиозное движение, которое ему не нужно было инициировать, к которому он мог присоединиться, но постепенно он преобразился в творца новой реформаторской религии, которую начал проповедовать и укоренять со страстью и вдохновением пророка. На шестом году царствования фараон сменил свое имя на Эхнатон (Ikhnaton или Akhnaton) – «угодный Атону». Свое прежнее имя, такое же, как и у его отца и прадеда, он повелел стереть со всех крупных изваяний, а более мелкие в окрестностях Фив сбросить с утесов[1]. Более того, после раскрытия антиреформаторского заговора он запрещает поклонение другим богам, превратив Египет в монотеистическое государство. Храмы Амона были закрыты, а жрецам отвергнутых небожителей оставалось лишь посыпать бритые головы пеплом. При дворе доступ к фараону получают только его верные ученики, которых он подбирал из среды свободных крестьян, и только им он доверял главные должности в государстве.

Сама тенденция возникновения иерархии богов и запретов на поклонение чужим богам не была новой. Еще царь Хаммурапи (Hammurabi) старался утвердить в Вавилоне единую религию, считая собственного покровителя Мардука выше других. Прогресс заключался в том, что в новом вероучении Атон полностью утрачивал черты человека или животного, и потому уже не мог быть таким примитивным прародителем, как Атум. Он становится гораздо более абстрактным, первоисточником всего сущего на Земле, чье присутствие стали видеть в красоте и многообразии природы. Поэтому он изображался диском с расходящимися лучами, оканчивающимися руками, держащими знак «анх » - жизни, им даруемой. Олицетворяя собой воплощение света, он наполнял своей родительской любовью любимое детище Землю (Шу), не требуя, в отличие от прежних культов, человеческих жертв. В ответ он требовал главным образом сыновней любви к себе и братской любви к другим людям. Почитатели Атона пели гимны и приносили в жертву цветы и фрукты на алтарях, расположенных на просторных дворах роскошных храмов Атона, в противоположность прежнему культу Амона, хотя и изображавшемуся с солнечным диском на короне, но тайные святыни которого всегда были окутаны тьмой. Если политеизм, именуемый иначе язычеством, был основан на свойственной многим стадным животным программе подчинения и преклонения перед более сильным иерархом [2], то новый культ теперь опирался на поведенческую программу, регламентирующую взаимоотношения детей и родителей. Она затрагивает уже такие тонкие чувства, как любовь, прощение обид и терпимость к недостаткам. Можно сказать, что именно здесь проходит та грань, которая отделяет язычество от более развитых культов. Именно здесь надо искать начала иудейского, христианского, исламского и светского гуманизма. Новая религия, исполненная радости жизни, впервые в истории человечества проповедовала мир и согласие между различными людьми и народами. Поразительным является то, что Аменхотеп создал монотеистическую религию, не имея ни одного исторического образца, на который он мог бы опереться.

Вслед за религией приходит новое искусство. После забвения многоликих богов и историй о них остается лишь один сюжет, хотя и во многих вариантах: житие правящей семьи. Рельефы изображают Эхнатона и Нефертити сидящими на троне, путешествующими в колеснице, принимающими послов, возносящими оды в честь Атона. Эхнатон сам сочинял многие из них и покровительствовал молодым художникам, взбунтовавшимся против традиционализма, признававшим лишь иерархическое и конвенциональное искусство. В своих произведениях они были настолько близки к реализму, что на портретах Эхнатона современные врачи смогли обнаружить явные признаки его болезни - липодистрофии. На пятом году своего правления он начал строительство новой столицы Египта - Ахетатона (совр. Телб-эль-Амарна) или «царство Атона». Там было много садов, но не было защищавших его стен. Громадные улицы шириной в 40 метров соединяли центр с предместьями, гаванью и рабочим поселком на востоке.

Вместе с фараоном туда переехала и Нефертити. После реформ она стала называться Нефер-Неферу-Атон («Прекрасны совершенства Атона»). Царица родила шестерых дочерей, но ни одного мальчика. Эхнатон попытался разрешить эту проблему испытанным способом ритуальной женитьбы на собственной старшей дочери Меритатон, но она родит ему еще одну дочь. Тогда фараон завел новую «великую возлюбленную» - принцессу месопотамского государства Митанни Тадухеппа («перекрещенную» в Кийу), женщину, судя по всему, тщеславную (иногда находят изображения празднеств, где она предстает в короне Верхнего и Нижнего Египта!). Вскоре она полностью завладела сердцем владыки, родив ему двоих здоровых сыновей. Нефертити же была выслана в северную часть столицы [3].

Эхнатон был едва ли не первым в истории пацифистом, осуждавшим войны. Вся его внешняя политика основывалась на том, чтобы присоединить другие страны к Египту только мирным путем, с помощью распространения культа Атона. Поэтому можно предположить, что известия о восстаниях в Сирии поставили его перед неприятной дилеммой: двинуться ли на помощь египетским гарнизонам и тем самым отказаться от своих взглядов или же пассивно согласиться на потерю этих владений. Это был трагический, неразрешимый конфликт, который парализовал волю Эхнатона и вполне вероятно способствовал развитию его болезни и преждевременной смерти. Когда царь догорал на смертном одре, Сирия была уже потеряна, и только Сети и Рамсесу удалось снова подчинить ее Египту.

Когда на 17-ом году своего правления Эхнатон ослеп в результате прогрессирующей болезни, одного из сыновей – Сменхкара, старшего сыну от Кийи женатому на старшей дочери НефертитиНефертити, он сделал своим соправителем. Через год после смерти Эхнатона продолжавшего дело отца Сменхкара вынудили уступить трон младшему брату Тутанхатону, которому было в то время всего лишь 12 лет. Его женили на Анхесенатон, третьей дочери Эхнатона и Нефертити, но регентом и визирем (примерминистром) стал отец Нефертити – Эйе, антиреформаторам удалось подчинить малолетнего фараона своей воле. Вскоре двор вернулся в прежнюю столицу Фивы, фараон стал именоваться Тутанхамоном, а его жена - Анхесенамун. Прежняя столица Ахетатон была покинута настолько поспешно, что вскоре совсем опустела и была полностью заброшена.

Нефертити безуспешно пыталась возродить у нового фараона приверженность к вере отца. Столь же безуспешной оказалась и попытка реформаторского крыла несколькими годами позже восстанавливать Сменхкару на троне: она привела к гибели обоих принцев. Тутанхамону, у мумии которого обнаружено повреждение основания черепа от удара сзади, были устроены роскошные похороны, а тело другого брошено в общую яму жертв этого путча. Вдова Тутанхамона, которой тогда было, как и ее мужу, всего 18 лет, посылала письма царю хеттов Суппилулиме I с предложением прислать ей в мужья своего сына. Однако такой вариант не устраивал антиреформаторов, поскольку в этом случае при дворе было бы снова сильно влияние Нефертити и стоящего за ней реформаторского крыла. Поэтому хеттский царевич на границе был убит подослаными убийцами. Власть перешла к Эйе, Анхесенамун вскоре также была убита, но через три года он сам был свергнут и убит представителем реакционной аристократии, главным военачальником египетской армии Хоремхебом, давшим начало ХIХ династии. После этого фиванские жрецы, верившие в магическую силу написанного слова, постарались сделать все, чтобы отомстить фараону-еретику: его имя были уничтожено повсюду, где бы оно ни встречалось [4]. Идея единого Бога не пришлась по вкусу не только жрецам, утратившим при Эхнатоне свое могущество, но и большинству египтян, привыкших иметь своих собственных покровителей в виде каких-либо божков [V].

Однако уже в то время рукописи были во истину “негорящими", как и идеи, однажды пришедшие кому-то в голову. В Египте еще долго сохранялось немало тайных последователей монотеизма, что создавало условия для дальнейшего кросс-культурного взаимовлияния. Так идея монотеизма могла быть заимствована иудеями во время их пребывания в Египте. Моисей сообщает, что он учился «мудрости Египта» в Гелиополе. Это родство и аналогии заметны в текстах гимнов Атону и 103 и 115 библейских псалмов.

Гипотеза Фрейда об изначальной стадии политеизма подтверждается тем, что в Ветхом Завете присутствуют несколько имен божества, которые могли принадлежать разным богам. Так Аврааму и его сыновьям Исааку и Иакову Бог являлся также под именем Эль Шалдай (Бог Всемогущий). Кроме того, там присутствуют: Саваоф (Бог силы или воинства), имя Яхве или Ягве (Тот, кто есть или Сущий), скорей всего заимствованное у соседнего племени мадианитян (их бог вулканов Ягве выглядит кровожадным демоном) и, наконец, Адонай (Мой Господин), созвучное сирийскому Адонису и египетскому Атону, как вероятно и называл его Моисей. Борьба приверженцев Ягве и Адоная могла, как полагает Фрейд, окончиться победой ягвистов, убивших пацифиста Моисея. Именно после этого начинается кровавое вторжение объединившихся еврейских племен в Ханаан под предводительством Иисуса Навина. Гуманистические идеалы Моисея смогли восторжествовать в Иудее лишь намного позже благодаря усилиям потомков уцелевших левитов – личной гвардии Моисея из числа приведенных с собой египтян. Находит объяснение и введенное им по примеру египтян (юноши египтян того времени не только наголо брились, но и обрезалась) обрезание младенцев, пришедшее на смену древнему еврейскому обычаю жертвоприношения первородных младенцев [7]. Гипотезу Фрейда подтверждает также и отсутствие в изначальном иудаизме представлений о потустороннем мире, Сатане и жизни после смерти, поскольку Эхнатону ради единобожия пришлось отказаться от самого популярного из богов – Осириса, повелителя царства мертвых.

Поскольку иудаизм подошел к монотеизму лишь на этом этапе, лежавшие в основе библейской космогонии древние шумеро-вавилонские мифы в последующих редакциях были приведены к концепции единого Бога-творца. Так из них исчезло начало древнего шумерского мифа, воссозданное благодаря успехам археологии и расшифровке древних текстов шумерского и вавилонского происхождения. По версии древних шумер изначально существовал бездонный и бескрайний Океан, о происхождении которого ничего не говорится. Океан породил огромную гору, состоявшую из Земли, соединенной с Небом. Бог неба Ану и богиня земли Ки породили бога воздуха Энлиля, который и отделил небо от земли: Ануподнял небеса, а Энлиль опустил свою мать Ки. Кровосмесительный брак Энлиля с матерью положил начало сотворению небесных светил, растений, животных, человека и всей цивилизации[8]. Мотивы ранних шумерских версий просматриваются и в более поздней вавилонской поэме “Энума элиш” [9], согласно которой в изначальном Океане обитал лишь будущий отец всего сущего - бог Абзу, чтимый еще шумерами [X]. Бог этот и зародил жизнь, создав себе жену - богиню Хаоса Тиамат, а затем и их сына Мумму. Так они порождали и затем пожирали многих других существ: богов и чудовищ. Но однажды боги восстали против Хаоса и своих родителей. БогЭа убил Абзу и сковал Мумму. Оставшись на свободе, имевшая вид дракона Тиамат попыталась отомстить за смерть мужа, но бог Солнца Мардук [XI] победил ее в единоборстве. Разодрав его на две части, он создал из верхней части Небо, а из нижней - Землю. Решив еще более самоутвердиться и показать другим богам свою силу и мудрость, он продолжил акты творения, создав небесную твердь, атмосферные воды, растения и животных. Кроме того, он отделил день от ночи и установил пути звезд и планет. Затем он смешал кровь Абзу с глиной и создал человека, которого и обязал строить богам святилища, приносить туда еду и питье, чтобы боги могли, ни о чем не заботясь, заниматься своими "божественными" делами [XII].

Очень похожи на эту исходную версию сотворения Мира и многие другие, в частности, индийская [XIII] и упомянутая выше египетская. Во всех этих вариантах созданная тем или иным способом Земля была плоская, как тарелка, покоилась на слонах или черепахе, плававшей под небесным сводом, подобным куполу в шумерском храме. Создание Мира связывалось с актами рождения. Возникавшие позже другие культуры индоарийской цивилизации, например, греческая и римская имели много общего с представлениями шумеров об изначальном хаосе и основаны, по-видимому, на представлениях более древней общей протокультуры. Библия подобно персидской Авесте долгое время передавалась лишь изустно. Записываться она начала лишь в I тысячелетии до н.э., и затем неоднократно редактировалась для приведения в соответствие с более поздней монотеистической версией, но, несмотря на это, сохранила рудименты политеизма. Современная библейская версия сотворения Мира, созданная явно на шумерской основе, появилась лишь в VIII в.   до н.э. во времена пророка Амоса, впервые интерпретировавшего Яхве как Бога-творца и устроителя Мира. Эта версия составлена уже настолько абстрактно, что хорошо уживалась впоследствии с представлениями о шарообразности Земли.

Заимствовав в Египте идею единобожия, иудаизм сохранил, тем не менее, по сути своей языческое поклонение Богу, отменив лишь человеческие жертвоприношения и добавив расписанные до мельчайших деталей законы и правила религиозной и светской жизни. В их основе лежали 10 заповедей Моисея, первая из которых подобно законам Эхнатона и Хаммурапи запрещала поклонение другим богам. Остальные также во многом восходили к законодательству Хаммурапи. За нарушение их следовали суровые кары, причем не столько от Бога, сколько от своих же единоверцев.

Следующий шаг был связан с именем Иисуса из Назарета, осознавшим, что признание единого Бога отцом всего сущего ведет к совершенно иным взаимоотношениям между Богом и людьми. Это должны быть уже не страх и формальное исполнение законов, а сыновняя любовь к Богу, как отцу всего сущего, а также отношение к другим людям, как братьям и сестрам, т.е. так же, как и в культе Атона. Пропагандируемые им идеи отказа от традиционного религиозного формализма и общения каждого человека с Богом без посредников, а “в сердце своем” подрывали основы власти иерусалимских жрецов и были не менее еретическими, чем идеи атонизма. Это и привело, в конечном счете, к преданию Иисуса мученической смерти, которую он принял фактически добровольно [10], повторив подвиг греческого философа Сократа, также пропагандировавшего среди сограждан свое собственное понимание этических принципов и осужденного ими в 399 г. до н.э. на смертную казнь [11].

Тогда основным обвинением против Сократа было непризнание им традиционных национальных богов и введение новых. Хотя Сократ и исполнял обычные религиозные ритуалы, его понимание Божества было гораздо более сложным и абстрактным, чем наивная вера его сограждан. По Сократу, само Божество было бессубъектным, лишенным имени, индивидуальности и собственной воли. Оно не могло быть источником поощрений и наказаний. Оно было абсолютным Знанием и Мудростью, не доступными человеку, который мог быть лишь любителем Мудрости, т.е. любомудром или философом. Поэтому всю ответственность за свои поступки, по Сократу, должен нести сам человек, будучи ответственным лишь перед своей совестью. Ученик Сократа - Платон считал древнегреческих богов чисто фантастическими образами. Взамен их он также предполагал существование единого Творца и властителя Вселенной. Не исключено, что идея единобожия им могла быть заимствована также в Египте, культурное наследие которого изучалось многими греческими мыслителями того времени.

В высокоразвитых цивилизациях Греции и Рима потребность в более сложной и абстрактной религии ощущалась все сильнее. Еще в 6 веке до н.э. основатель элейской школы философ и поэт Ксенофан выступал против антропоморфных представлений о божествах. Приняв христианство, Рим, имевший высокоразвитую культуру и систему гражданского Права,  не принял при этом большинства иудейских обычаев, обрядов, ритуалов и законов. В своей книге "Восстановить Еврейство Евангелия" Дэвид Стерн приводит текст заявления, которое константинопольская Церковь требовала от евреев, признающих Иисуса богочеловеком или мессией [XIV]: "Я отказываюсь от всех иудейских обычаев, от опресноков (мацы), и жертвоприношений ягнятами, от всех иудейских праздников, молитв, окроплений, очищений, освящений, канонизаций и искуплений, также соблюдения постов, новолуний, суббот, религиозных предрассудков, гимнов и песнопений, уставов и синагог, а также пищи и напитков евреев". В результате светская власть и законы в христианской традиции оказались отделенными от религиозных предписаний, перешедших теперь в сферу этики или нравственности [XV]. Снятие таких ранее жестких требований, как обрезание, неупотребление свинины и многих других, а также признание всех людей детьми Божьими, по отношению к которым надо было хранить справедливость, милосердие и верность, открывало путь к распространению этого учения среди других народов. Таким образом, вследствие принятия его Римом христианство получило широкое распространение, став при этом уже совсем другой культурой, нежели в первых христианских общинах.

Став мировой религией, христианство испытало также и влияние буддизма, внесшего чуждый учению Иисуса институт монашества как метода приближения к Богу путем аскетизма и подвижничества. Христианство впитало в себя также и зороастризм - результат реформирования древнеарийской религии пророком по имени Zarathushtra или Заратустра, более известным в греческом варианте произношения - Zoroaster или Зороастр [XVI]. Священное писание персов, состоящее из нескольких частей и называемое Авеста (знание), записано значительно позже того времени, когда жил Зороастр, поскольку изначально персы передавали священные тексты только изустно, считая письменность магией, т.е. делом нечистым. Книга жертв содержит ритуальные гимны - гаты, наиболее древние из которых восходят к политеизму. Пантеон древнеиранских богов представлял собой богатый набор, во многом, совпадающий с индийским, хотя одни и те же персонажи в Авесте и индийской Ригведе [XVII] оказались противоположными по знаку. Так светлые иранские божества ахуры или "господа", боровшиеся против хаоса, тьмы и зла, постепенно превратились в Индии в особо злобных демоновасуров, противостоящих богам. Ахуры составляли особый класс богов, куда входили Мазда, бог Солнца Митра, бог огня Агни, и многие другие. Ритуалы жертвоприношений, в том числе и человеческих, первоначально сопровождались обрядами с кровью, огнем и дурманящим соком растений - сомой (saum). Помимо сомы упоминается также легендарный возвращающий к жизни напиток амрита, который вместе с сомой можно считать прообразом легенды о "мертвой и живой воде" [12].

Относительно даты рождения Зороастра среди историков нет единого мнения. Некоторые историки датируют его XII-X вв. до н.э., но большинство — относят к 590 либо 750 г. до н.э. Родиной пророка одни называют город Хорезм в долине Аму-Дарьи в Узбекистане [13], другие область Ариана-Вэджа на территории современного Туркменистана, а также: Азербайджан, Афганистан и разные районы Средней Азии (Древняя Бактрия или Маргиона). Суть его реформ сводилась к тому, из всех ахуров единственным Богом признавался лишь Аhura Мasda (Ахура Мазда, Хорамазд, греч. Ормузд или в переводе - Премудрый Бог). Солнце стало считаться глазом Ормузда - источником света [XVIII], а огонь, также оставшийся ритуальным предметом поклонения, - его сыном. Появление монотеистических идей в это время и в этом месте не удивительно, поскольку они вполне уже могли исходить из Иудеи. Вначале они долго не находили признания у соплеменников Зорастра. Однако после брака с Хвови - племянницей царского министра Ямаспы его влияние при дворе царя Виштаспа или Гистаспа сильно возросло, и реформированная религия постепенно приобрела статус государственной.

Еще до Зороастра в иранском пантеоне среди богов второго порядка присутствовали Спента-Майнью и Ангра-Майнью, он же Анхра-Майнью ( Anhra-Mainyu) или Ариман (Ahriman). Первый – дух-творец, покровитель земледелия, домашних животных и оседлой жизни олицетворял свет, добро и правду, а второй, покровитель диких зверей и кочевников - тьму, зло и ложь. При переходе к монотеизму всех древнеарийских богов второго и третьего класса кроме Спента-Майнью, слившегося с образом Мазды, стали считать демонами или символами зла. При этом слово daivas, означающее на санскрите небожитель [XIX], у персов стало употребляться как devaименно для обозначения демонов. В греческом варианте оно превратилось в знакомое слово diamon. Уже после смерти Зороастра главной особенностью новой системы стала абсолютизация двух противоположных начал: добра и зла [XX], каждый из которых был окружен пышной свитой придворных - злыми или добрыми духами: демонами и ангелами. Если политеистические боги, становившиеся добрыми лишь после получения даров-жертвоприношений, были очень похожи на людей, то теперь сущность всего, происходящего в Мире, стали объяснять борьбой между этими двумя противоположными началами, считая, что в конечном итоге победа останется за светом. Жрецы маздеизма или зороастризма назывались магами. В дальнейшем это слово стало обозначать волшебников и чародеев, а их сверхъестественные способности - именоваться магией.

Для христианства признание бессмертных, но подчиненных своим патронам полубожественных существ на обоих полюсах, было явным отходом от строгого монотеизма Моисея [XXI]. Этот отход, по-видимому, произошел еще до вавилонского пленения, но наиболее заметное влияние зороастризм мог оказать именно тогда, когда иудеи, вавилоняне, а затем и персы жили бок о бок. В почитателе Мазды персидском царе Кире, завоевавшем Вавилон и освободившем иудеев, пророки увидели помазанника Божьего или мессию. Именно в это время в иудаизме появились не только представления о Сатане как антиподе единого Бога, но и представления об ангелах, демонах, а также апокалиптические апокрифы - ожидание конца света, прихода спасителя-мессии и окончательной победы сил Добра и последующего наступления "царствия Божьего". Наиболее отчетливо маздеистское влияние ощущается в литературе Кумрана.

В Грецию представления о демонах проникли еще во времена завоевания Персии Александром Македонским. Ранние христиане не отрицали существования олимпийских богов, но полагали при этом, что те служат Сатане. В средние века христианство постепенно утверждалось среди многочисленных населявших Европу народов, обладавших своими собственными языческими верованиями. Поскольку средневековому сознанию образ борющихся между собой феодальных суверенов, окруженных сонмом слуг и вассалов, был очень близок, то идея извечной борьбы двух начал: Бога-Творца и Врага Божьего (аналогично: Христа и Антихриста) там очень хорошо прижилась.

Концепция христианского дьявола была во многом определена так называемыми отцами-пустынниками, отшельниками египетских пустынь, которые создали из своих видений и воспоминаний о развенчанных богах (таких, как парнокопытный и рогатый Пан) синтетический образ гротескного человекоподобного Дьявола. Тот Дьявол, каким мы его представляем - с рогами и копытами, изрыгающий серу и черный, как ночь, - впервые был описан папой Григорием Великим (540-604 гг.). Христианство наделило этот источник Зла атрибутами самых разных языческих богов, дополнив множеством пикантных подробностей, как анатомического характера, так и касающихся его привычек (по большей части сексуальных), которые должны были сделать его окончательно отталкивающим. Лицо у черного ангела обгорелое и безобразное, тело сухое и волосатое, крылья - как у летучей мыши, на голове, нос крючком, длинные острые уши. Для пущей красоты прибавили еще свиные клыки, когти на руках и ногах, хвост со змеиным жалом или стрелою на конце. Страшные морды, подобные фантастическим маскам на фонтанах, разевали пасти на коленях, локтях, груди, брюхе и, в особенности, на заду; половой орган принимал громадные размеры и безобразно изощренные формы, напоминая бесстыдные карикатуры античного художества. Ноги - иногда козлиные, на память о сатирах языческой древности. К числу физических недостатков черта надо отнести, его хромоту - вследствие своего падения с неба. В этом случае на Дьявола перенесена примета древнего эллинского божества Гефеста - и по той же причине: "раздраженный Зевс схватил его за ногу и стремительно низвергнул с высокого Олимпа на землю, и вследствие этого падения Гефест повредил ногу" [XXII].

Приняв дуалистическую концепцию, христианство по сути дела перестало быть монотеизмом так же, как и возникший позднее ислам, официально принявший первую заповедь Моисея: “ Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим” или “Нет Бога кроме Аллаха”. В средние века христианская церковь официально признала существование демонов, которых начали ассоциировать с именами языческих богов. Главным из них стал Сатана (в иудаизме Сатан, в исламе Шайтан). Согласно этимологическому анализу Л.H.Гумилева это слово является производным от имени римского бога Saturn [XXIII]. В честь Сатурна когда-то устраивались веселые празднества, перешедшие затем в христианских странах в празднование Рождества и Нового Года, а священная для иудеев суббота до сих пор по-английски называется Saturday - Saturn day или день Сатурна [XXIV]. Князем демонов стал Вельзевул [14] (от имени халдейского бога Baal-Sebub или в ветхозаветном варианте - Baal-Sebul [XXV]), имевшего много общего с шумерским богом земледелия Таммузом (Фаммузом), египетским Осирисом и греческим Адонисом [XXVI]. Осенью бог смерти Мот или Муту похищал Ваала в свое подземное царство. Народ оплакивал умершего бога, выражая отчаяние, рвал на себе одежду, наносил увечья на тело. Весной же этого бога встречали веселыми гимнами, плясками, процессиями и эротическим разгулом, сопровождавшими также и культы финикийской богини любви и плодородия, мифологического олицетворения планеты Венера Астарты [XXVII], которая в христианской демонологии превратилась в демона сладострастия и прорицаний Астората. Латинский же ее вариант Венера или утренняя звезда (Lucifer) превратился в архангела Люцифера , по одному из более поздних преданий возглавившего восстание ангелов против Бога. Такая интерпретация восходит к еще дохристианским временам, когда еврейские каббалисты именно так трактовали слова Исайи (XIV, 12): “Как упал ты с неба, Люцифер (в рускоязычном варианте - денница), сын зари! Разбился о землю поправший народы”, хотя на самом деле под "поправшим" другие народы надо, по всей видимости, подразумевать вавилонского царя Навуходоносора [15].

Таким образом, дуализм зороастризма и христианства исторически сложился в результате перехода к монотеизму при сохранении и влиянии на него рудиментов политеизма. Современные теологи придерживаются противоположной точки зрения: они считают, что религия Адама, лично общавшегося с Богом, должна была быть уж точно монотеизмом, который лишь затем деградировал к политеизму. Пытаться настаивать на этом то же самое, что отстаивать докоперниковскую геоцентрическую модель мира. Интересно другое: христианский дуализм хорошо соответствует современным синергетическим представлениям об эволюции Вселенной как постепенном движении от хаоса к порядку [XXVIII]. В этом смысле Бог предстает как суператтрактор эволюции (абсолютный порядок или сократовские "абсолютные Мудрость и Знание" [16]), а его антипод - как странный аттрактор деструктивных сил или абсолютный хаос [XXIX]. В этом смысле можно считать, что в результате своего развития человечество старается приблизиться к Богу, а попытки помешать этому явно доброму делу являются несомненным злом даже в том случае, когда они исходят от тех или иных видных представителей духовенства. Отсюда можно заключить, что смысл жизни человека состоит в увеличении порядка в этом мире, хотя ранее считалось, что ответ на вопрос: зачем? давали только религии. Хотя в настоящее время направленность этого процесса однозначно связана с расширением Вселенной, в долгосрочной перспективе расширение Вселенной может смениться ее сжатием [17], поэтому конечный исход борьбы этих двух начал или аттракторов порядка и хаоса пока неясен.